Главная » Мир мужчины » Про змею. Сказка про змею - армянская народная сказка Сказка про змею и жабу

Про змею. Сказка про змею - армянская народная сказка Сказка про змею и жабу

— Слушай, жена, завтра утром отправлюсь я странствовать по свету. Буду работу искать, может, вам с детьми на пропитание заработаю.

Шёл он пять дней и пять ночей, дошёл до богатого города. Ни единой души знакомой в этом городе у него не было. Долго слонялся крестьянин по улицам, вдруг видит: на одном из балконов стоит богато одетая женщина.

— Эй, парень, — говорит она ему, — ну-ка поднимись ко мне, поговорим.

Обрадовался крестьянин, подумал: «Наверно, работа есть в этом доме!»

Поднялся он наверх и остановился на последней ступеньке.

— Что стоишь? — приглашает его женщина. — Не стой, заходи в комнаты.

Крестьянин смутился.

— Ханум, зачем я в комнаты пойду? Если есть у тебя работа, давай тут договоримся.

— Да заходи, не стесняйся, гостем будешь.

Зашёл крестьянин, а женщина эта усадила его на подушки, стала вином угощать, разными яствами. А в вино добавила она порошок, от которого крестьянин всё забыл: и что он беден, и что детей у него куча — мал мала меньше. Ели они, пили, а когда наелись-напились, говорит эта женщина:

— Женись на мне, будем жить-поживать, у меня добра много, десять лавок на базаре, десять домов в городе, десять сундуков всякого добра.

— Что ж, — говорит крестьянин, забывший обо всём на свете, — давай поженимся.

— Иди за священником, — велит женщина. — Только пока мы не повенчались, скажу, а ты запомни: я не ем мяса. А потому мяса в дом никогда не приноси. Если тебе самому захочется, съешь на базаре шашлык или кябаб.

— Пусть будет по-твоему, — говорит крестьянин. Поженились они и прожили вместе три года.

Вот как-то раз приехал в их город богатый купец из Стамбула и навёз оттуда всяких вещей видимо-невидимо. Вошёл крестьянин к купцу в лавку и говорит:

— Дай мне что-нибудь хорошее из того, что у тебя есть, хочу своей жене подарок сделать.

— Вот, — говорит купец, — лучше и не придумаешь: шёлковая рубашка, расшитая жемчугом.

Принёс крестьянин рубашку домой.

— Погляди, — говорит, — жена, какой дивный подарок я тебе принёс. Возьми-ка примерь эту рубашку, расшитую жемчугом.

— Ни за что, — говорит жена.

— Почему? — удивился муж. — Думаешь, слишком дорогая? Не бойся, мне денег не жалко, надень, прошу тебя.

Нахмурилась жена.

— Ты хочешь моей смерти?-говорит она.-Тогда ладно, надену.

— Нет, нет! — замахал руками крестьянин. — Если так, не надо.

И понёс рубашку, шитую жемчугом, назад к купцу.

— Что, — спрашивает купец, — мала она твоей жене?

— Да нет, — говорит. — Что-то она этой рубашки боится. — Ах, так! — говорит купец. — Значит, твоя жена змея!

— Что ты говоришь! Как это женщина может быть змеёй?

— Наивный ты человек, — говорит купец. — Уж я-то изъездил весь белый свет, я-то знаю. А скажи-ка, жена ест мясо?

— Нет, — говорит крестьянин, — даже запаха не переносит.

Покачал купец головой, поохал, а потом и говорит:

— И сомнений нет в том, что змея. Я об этой женщине от одного странника слыхал. Три года ты с ней прожил, и ещё три года сроку она тебе положила. Многих мужчин она так извела. Проживёт с ними шесть лет, а потом и губит. Она и богатство себе так нажила: забирала себе добро своих погубленных мужей.

— Спаси меня, добрый человек, — взмолился крестьянин. — Научи, что мне теперь делать?

— Ладно,- говорит купец,- научу. Пойди на базар, купи кусок хорошей, жирной баранины и принеси домой. Вели жене сделать шашлык. А когда есть будешь, упроси её съесть за компанию хоть кусочек. Как только она выйдет за чем-нибудь из дому, выпей всю воду, какая есть, и только в одном маленьком кувшинчике оставь немного и подвесь под самый потолок. И посмотри, что будет. А наутро опять приходи ко мне.

Так всё этот крестьянин и сделал. А ночью проснулся и видит: шарит его жена в темноте, ищет воды, мучает её жажда. Вдруг увидала она кувшин над самым потолком. Вытянулась она тут, как змея, и голова сразу стала у неё змеиная, дотянулась до самого потолка, напилась и обратно втянулась. Убедился крестьянин, что купец говорил правду.

Пошёл он утром к купцу и рассказал всё как было.

— А разве я тебе не говорил, что она змея? — отвечает купец. — Теперь слушай. Придёшь домой и скажешь жене: «Испеки-ка мне гату 1, милая жёнушка. Уже три года, как мы с тобой женаты, а ты ни разу гаты не пекла, побалуй мужа хоть разок». Как только она тонир растопит и гату на стенки тонира лепить станет, хватай её за ноги, кидай в тонир и закрывай крышку. Через час открывай — достанешь два обуглившихся кусочка теста. Один возьми себе, а другой мне принеси.

Пришёл крестьянин домой. Говорит:

— Жена, что-то душа сладенькой гаты просит, испеки мне парочку.

— Ладно, — отвечает жена.

Приготовила всё, как надо. И только стала лепёшки на горячие стенки тонира лепить, муж раз её за ноги, швырнул на горячие угли и крышку закрыл. Стал он через час обуглившиеся кусочки теста вынимать, весь золой перепачкался. Вымыл руки, и что же он видит? И вода в тазу в золото превратилась, и таз золотым сделался.

Понял крестьянин, какое ему в руки богатство пришло. И тут увидел он в золотой вазе дом свой, жену и детей, схватился он за голову и тут же всё вспомнил. Отдал он купцу большой кусок золота, другой оставил себе и отправился на родину.

Приехал он домой в сумерки, жена открывает дверь и спрашивает:

— Что ты, путник, хочешь от бедной вдовы?

— Да какая же ты вдова? — воскликнул крестьянин.- Разве не узнаёшь меня?

Жена поглядела, а это её муж.

— Добро пожаловать, — говорит. — Где же ты был так долго?

Отвечает ей крестьянин:

— Долго был да много нажил. Собирай детей, хватит в деревне мучаться, спину гнуть. Переедем в город.

— Да что ты, — говорит жена, — как при нашей бедности в городе жить?

— Не беспокойся, жена, — говорит ей крестьянин. — У меня теперь столько золота, что и нам с тобой, и детям, и внукам нашим хватит.

Собрались они да и уехали в город, купили новый, богатый дом, так и зажили спокойно и счастливо.

С неба упало три яблока: одно — тому, кто сказку рассказал; другое- тому, кто сказку слушал; а третье -тому, кто всё на ус намотал.

Сказка про голубую змейку

Росли в нашем заводе два парнишечка, по близкому соседству: Ланко Пужанко да Лейко Шапочка.

Кто и за что им такие прозвания придумал, это сказать не умею. Меж собой эти ребята дружно жили. Под стать подобрались. Умишком вровень, силенкой вровень, ростом и годами тоже. И в житье большой различки не было. У Ланка отец рудобоем был, у Лейка на золотых песках горевал, а матери, известно, по хозяйству мытарились. Ребятам нечем было друг перед дружкой погордиться.

Одно у них не сходилось. Ланко свое прозвище за обиду считал, а Лейку лестно казалось, что его этак ласково зовут — Шапочка. Не раз у матери припрашивал:

— Ты бы, мамонька, сшила мне новую шапку! Слышишь, — люди меня Шапочкой зовут, а у меня тятин малахай, да и тот старый.

Дружбе ребячьей это не мешало. Лейко первый в драку лез, коли кто обзовет Ланка Пужанком.

— Какой он тебе Пужанко? Кого испугался?

Так вот и росли парнишечки рядком да ладком. Рассорки, понятно, случались, да ненадолго. Промигаться не успеют, опять вместе.

И то у ребят вровень пришлось, что оба последними в семьях росли. Повольготнее таким-то. С малыми не водиться. От снегу до снегу домой только поесть да поспать прибегут.

Мало ли в ту пору у ребят всякого дела: в бабки поиграть, в городки, шариком, порыбачить тоже, покупаться, за ягодами, за грибами сбегать, все горочки облазить, пенечки на одной ноге обскакать. Утянутся из дома с утра — ищи их! Только этих ребят не больно искали. Как вечером прибегут домой, так на них поварчивали:

— Пришел наше шатало! Корми-ко его!

Зимой по-другому приходилось. Зима, известно, всякому зверю хвост подожмет и людей не обойдет. Ланка с Лейком зима по избам загоняла. Одежонка, видишь, слабая, обувка жиденькая, — недалеко в них ускочишь. Только и хватало тепла из избы в избу перебежать.

Чтоб большим под руку не подвертываться, забьются оба на полати да там и посиживают Двоим-то все-таки веселее. Когда и поиграют, когда про лето вспоминают, когда просто слушают, о чем большие говорят.

Вот раз сидя.т этак-то, а к Лейковой сестре Марьюшке подружки набежали. Время к Новому году подвигалось, а по девичьему обряду в ту пору про женихов ворожат. Девчонки и затеяли такую ворожбу. Ребятам любопытно поглядеть, да разве подступишься. Близко не пускают, а Марьюшка по-свойски еще подзатыльников надавала.

— Уходи на свое место!

Она, видишь, эта Марьюшка, из сердитеньких была. Который год в невестах, а женихов не было. Девушка будто и вовсе хорошая, да маленько косоротенька. Изъян вроде и невелик, а парни все же браковали ее из-за этого. Ну, она и сердилась.

Забились ребята на полати, пыхтят да помалкивают, а девчонкам весело. Золу сеют, муку по столешнице раскатывают, угли перекидывают, в воде брызгаются. Перемазались все, с визгом хохочут одна над другой, только Марьюшке невесело. Она, видно, изверилась во всякой ворожбе, говорит: — Пустяк это. Одна забава.

Одна подружка на это и скажи:

— По-доброму-то ворожить боязно.

— А как? — спрашивает Марьюшка.

Подружка и рассказала:

— От бабушки слыхала, — самое правильное гадание будет такое. Надо вечером, как все уснут, свой гребешок на ниточке повесить на поветях, а на другой день, когда еще никто не пробудится, снять этот гребешок, — тут все и увидишь.

Все любопытствуют — как? А девчонка объясняет:

— Коли в гребешке волос окажется — в тот год замуж выйдешь. Не окажется волоса — нет твоей судьбы. И про то догадаться можно, какой волосом муж будет.

Ланко с Лейком приметили этот разговор и то смекнули, что Марьюшка непременно так ворожить станет. А оба в обиде на нее за подзатыльники-то. Ребята и сговорились:

— Подожди! Мы тебе припомним!

Ланко в тот вечер домой ночевать не пошел, у Лейка на полатях остался. Лежат, будто похрапывают, а сами друг дружку кулачонками в бока подтыкают: гляди, не усни!

Как большие все уснули, ребята слышат — Марьюшка в сенки вышла. Ребята за ней и углядели, как она на повети залезала и в котором месте там возилась. Углядели и поскорее в избу. За ними следом Марьюшка прибежала. Дрожит, зубами чакает. То ли ей холодно, то ли боязно. Потом легла, поежилась маленько и, слышно стало, — уснула. Ребятам того и надо. Слезли с полатей, оделись, как пришлось, и тихонько вышли из избы. Что делать, об этом они уж сговорились.

У Лейка, видишь, мерин был, не то чалый, не то бурый, звали его Голубко. Ребята и придумали этого мерина Марьюшкиным гребешком вычесать. На поветях-то ночью боязно, только ребята один перед другим храбрятся. Нашли на поветях гребешок, начесали с Голубка шерсти и гребешок на место повесили. После этого в избу пробрались и крепко-накрепко заснули. Пробудились позднехонько. Из больших в избе одна Лейкова мать была — у печки топталась.

Пока ребята спали, тут вот что случилось. Марьюшка утром поднялась раньше всех и достала свой гребешок. Видит — волосу много. Обрадовалась — жених кудрявый будет. Побежала к подружкам похвастаться. Те глядят — что-то не вовсе ладно. Дивятся, какой волос-то чудной. Ни у одного знакомого парня такого не видывали. Потом одна разглядела в гребешке силышко от конского хвоста. Подружки и давай хохотать над Марьюшкой.

— У тебя, — говорят, — женихом-то Голубко оказался.

Марьюшке это за большую обиду, она разругалась с подружками, а те, знай, хохочут. Кличку ей объявили: Голубкова невеста.

Прибежала Марьюшка домой, жалуется матери — вот какое горе приключилось, а ребята помнят вчерашние подзатыльники и с полатей поддразнивают:

— Голубкова невеста, Голубкова невеста! Марьюшка тут вовсе разревелась, а мать смекнула, чьих это рук дело, закричала на ребят:

— Что вы, бесстыдники, наделали! Без того у нас девку женихи обходят, а вы ее на смех поставили.

Ребята поняли — вовсе не ладно вышло, давай перекоряться:

— Это ты придумал!

— Нет, ты!

Марьюшка из этих перекоров тоже поняла, что ребята ей такую штуку подстроили, кричит им:

— Чтоб вам самим голубая змейка привиделась!

Тут опять на Марьюшку мать напустилась:

— Замолчи, дура! Разве можно такое говорить? На весь дом беду накличешь!

Марьюшка в ответ на это свое говорит:

— Мне что до этого! Не глядела бы на белый свет!

Хлопнула дверью, выбежала в ограду и давай там снеговой лопатой Голубка гонять, будто он в чем провинился. Мать вышла, сперва пристрожила девку, потом в избу увела, уговаривать стала. Ребята видят — не до них тут, утянулись к Ланку. Забились там на полати и посиживают смирнехонько. Жалко им Марьюшку, а чем теперь поможешь? И голубая змейка в головенках застряла. Шепотом спрашивают один у другого:

— Лейко, ты не слыхал про голубую змейку?

— Нет, а ты?

— Тоже не слыхивал.

Шептали, шептали, решили у больших спросить, когда дело маленько призамнется. Так и сделали. Как Марьюшкина обида позабылась, ребята и давай разузнавать про голубую змейку. Кого ни спросят, те отмахиваются — не знаю, да еще грозятся:

— Возьму вот прут да отвожу обоих! Забудете о таком спрашивать!

Ребятам от этого еще любопытнее стало: что за змейка такая, про которую и спрашивать нельзя?

Нашли-таки случай. По праздничному делу у Ланка отец пришел домой порядком выпивши и сел у избушки на завалинке. А ребята знали, что он в такое время поговорить больно охоч. Ланко и подкатился:

— Тятя, ты видал голубую змейку?

Отец, хотя сильно выпивши был, даже отшатнулся, потрезвел и заклятье сделал:

— Чур, чур, чур! Не слушай, наша избушка-хороминка! Не тут слово сказано!

Пристрожил ребят, чтоб напредки такого не говорили, а сам все-таки выпивши, поговорить-то ему охота. Посидел так, помолчал, потом и говорит:

— Пойдемте на бережок. Там свободнее про всякое сказывать.

Пришли на бережок, закурил Ланков отец трубку, оглянулся на все стороны и говорит:

— Так и быть, скажу вам, а то еще беды наделаете своими разговорами. Вот слушайте!

Есть в наших краях маленькая голубенькая змейка. Ростом не больше четверти, и до того легонькая, будто в ней вовсе никакого весу нет. По траве идет, так ни одна былинка не погнется. Змейка эта не ползает, как другие, а свернется колечком, головенку выставит, а хвостиком упирается и подскакивает, да так бойко, что не догонишь ее. Когда она этак-то бежит, вправо от нее золотая струя сыплется, а влево черная-пречерная.

Одному увидеть голубую змейку прямое счастье: наверняка верховое золото окажется, где золотая струя прошла. И много его. Поверху большими кусками лежит. Только оно тоже с подводом. Если лишку захватишь да хоть капельку сбросишь, все в простой камень повернется. Второй раз тоже не придешь, потому место сразу забудешь.

Ну, а когда змейка двоим-троим либо целой артелке покажется, тогда вовсе черная беда. Все перессорятся и такими ненавистниками друг дружке станут, что до смертоубийства дело дойдет. У меня отец на каторгу ушел из-за этой голубой змейки. Сидели как-то артелью и разговаривали, а она и покажись. Тут у них и пошла неразбериха. Двоих насмерть в драке убили, остальных пятерых на каторгу угнали. И золота никакого не оказалось. Потому вот про голубую змейку и не говорят: боятся, как бы она не показалась при двоих либо троих. А показаться она везде может: в лесу и в поле, в избе и на улице. Да еще сказывают, будто голубая змейка иной раз человеком прикидывается, только узнать ее все-таки можно. Как идет, так даже на самом мелком песке следов не оставляет. Трава и та под ней не гнется. Это первая примета, а вторая такая: из правого рукава золотая струя бежит, из левого — черная пыль сыплется.

Наговорил этак-то Ланков отец и наказывает ребятам:

— Смотрите, никому об этом не говорите и вдвоем про голубую змейку вовсе даже не поминайте. Когда в одиночку случится быть и кругом людей не видно, тогда хоть криком кричи.

— А как ее звать? — спрашивают ребята.

— Этого, — отвечает, — не знаю. А если бы знал, тоже бы не сказал, потому опасное это дело.

На том разговор и кончился. Ланков отец еще раз настрого наказал ребятам помалкивать и вдвоем про голубую змейку даже не поминать.

Ребята сперва сторожились, один другому напоминал:

— Ты гляди, про эту штуку не говори и не думай, как со мной вместе. В одиночку надо.

Только как быть, когда Лейко с Ланком всегда вместе и голубая змейка ни у того, ни у другого с ума не идет? Время к теплу подвинулось. Ручейки побежали. Первая весенняя забава около живой воды повозиться: лодочки пускать, запруды строить, меленки водой крутить. Улица, по которой ребята жили, крутиком к пруду спускалась. Весенние ручейки тут скоро сбежали, а ребята в эту игру не наигрались. Что делать? Они взяли по лопатке да и побежали за завод. Там, дескать, из лесу еще долго ручейки бежать будут, на любом поиграть можно. Так оно и было. Выбрали ребята подходящее место и давай запруду делать, да поспорили, кто лучше умеет. Решили на деле проверить: каждому в одиночку плотинку сделать. Вот и разошлись по ручью-то. Лейко пониже, Ланко повыше шагов, поди, на полсотни. Сперва перекликались:

— У меня, смотри-ко!

— А у меня! Хоть завод строй!

Ну, все-таки работа. Оба крепко занялись, помалкивают, стараются, как лучше сделать. У Лейка привычка была что-нибудь припевать за работой. Он и подбирает разные слова, чтобы всклад вышло:

Эй-ка, эй-ка,

Объявись, покажись!

Колеском покрутись!

Только пропел, видит — на него с горки голубенькое колеско катится. До того легонькое, что сухие былинки и те под ним не сгибаются. Как ближе подкатилось, Лейко разглядел: это змейка колечком свернулась, головенку вперед уставила да на хвостике и подскакивает. От змейки в одну сторону золотые искры летят, в другую черные струйки брызжут. Глядит на это Лейко, а Ланко ему кричит:

— Лейко, гляди-ко, вон она — голубая змейка! Оказалось, что Ланко это же самое видел, только змейка к нему из-под горки поднималась. Как Ланко закричал, так голубая змейка и потерялась куда-то. Сбежались ребята, рассказывают друг другу, хвалятся:

— Я и глазки разглядел!

— А я хвостик видел. Она им упрется и подскочит.

— Думаешь, я не видел? Из колечка-то чуть высунулся.

Лейко, как он все-таки поживее был, подбежал к своему прудику за лопаткой.

— Сейчас, — кричит, — золота добудем! Прибежал с лопаткой и только хотел ковырнуть землю с той стороны, где золотая струя прошла, Ланко на него налетел:

— Что ты делаешь! Загубишь себя! Тут, поди-ко черная беда рассыпана!

Подбежал к Лейку и давай его отталкивать. Тот свое кричит, упирается. Ну, и раздрались ребята. Ланку с горки сподручнее, он и оттолкал Лейка подальше, а сам кричит:

— Не допущу в том месте рыться! Себя загубишь. Надо с другой стороны.

Тут опять Лейко набросился:

— Никогда этого не будет! Загинешь там. Сам видел, как в ту сторону черная пыль сыпалась.

Так вот и дрались. Один другого остерегает, а сами тумаки дают. До реву дрались. Потом разбираться стали, да и поняли, в чем штука: видели змейку с разных сторон, потому правая с левой и не сходятся. Подивились ребята.

— Как она нам головы закружила! Обоим навстречу показалась. Насмеялась над нами, до драки довела, а к месту и не подступишься. В другой раз, не прогневайся, не позовем. Умеем, а не позовем!

Решили так, а сами только о том и думают, чтобы еще раз поглядеть на голубую змейку. У каждого на уме и то было: не попытать ли в одиночку. Ну, боязно, да и перед дружком как-то нескладно. Недели две, а то и больше все-таки о голубой змейке не разговаривали. Лейко начал:

— И чтоб не драться, а сперва разобрать, нет ли тут обмана какого!

Сговорились так, захватили из дома по кусочку хлеба да по лопатке и пошли на старое место. Весна в том году дружная стояла. Прошлогоднюю ветошь всю зеленой травой закрыло. Весенние ручейки давно пересохли. Цветов много появилось. Пришли ребята к старым своим запрудам, остановились у Лейкиной и начали припевать:

Эй-ка, эй-ка,

Объявись, покажись!

Колеском покрутись!

Стоят, конечно, плечо в плечо, как уговорились. Оба босиком по теплому времени. Не успели кончить припевку, от Ланковой запруды показалась голубая змейка. По молодой-то траве скоренько поскакивает. Направо от нее густое облачко золотой искры, налево — такое же густое — черной пыли. Катит змейка прямо на ребят. Они уже разбегаться хотели, да Лейко смекнул, ухватил Ланка за пояс, поставил перед собой и шепчет:

— Негоже на черной стороне оставаться! Змейка все же их перехитрила, — меж ног у ребят прокатила. У каждого одна штанина золоченой оказалась, другая как дегтем вымазана. Ребята этого не заметили, смотрят, что дальше будет. Голубая змейка докатила до большого пня и тут куда-то подевалась. Подбежали, видят: пень с одной стороны золотой стал, а с другой черным-чернехонек и тоже твердый как камень. Около пня дорожка из камней: направо желтые, налево черные.

Ребята, конечно, не знали вескости золотых камней. Ланко сгоряча ухватил один и чует — ой, тяжело, не донести такой, а бросить боится. Помнит, что отец говорил: сбросишь хоть капельку, все в простой камень перекинется. Он и кричит Лейку:

— Поменьше выбирай, поменьше! Этот тяжелый! Лейко послушался, взял поменьше, а он тоже тяжелым показался. Тут он понял, что у Ланка камень вовсе не под силу, и говорит:

— Брось, а то надорвешься!

Ланко отвечает:

— Если брошу, все в простой камень обернется.

— Брось, говорю! — кричит Лейко, а Ланко упирается: нельзя.

Ну, опять дракой кончилось. Подрались, наревелись, подошли еще раз посмотреть на пенек да на каменную дорожку, а ничего не оказалось. Пень как пень, а никаких камней, ни золотых, ни простых, вовсе нет. Ребята и судят:

— Обман один эта змейка. Никогда больше думать о ней не будем.

Пришли домой, там им за штаны попало. Матери отмутузили того и другого, а сами дивятся:

— Как-то им пособит и вымазаться на один лад! Одна штанина в глине, другая — в дегтю! Ухитриться тоже надо!

Ребята после этого вовсе на голубею змейку сердились:

— Не будем о ней говорить!

И слово свое твердо держали! Ни разу с той поры у них и разговору о голубой змейке не было. Даже в то место, где ее видели, ходить перестали.

Раз ребята ходили за ягодами. Набрали по полной корзиночке, вышли на покосное место и сели тут отдохнуть. Сидят в густой траве, разговаривают, у кого больше набрано да у кого ягода крупнее. Ни тот, ни другой о голубой змейке и не подумал. Только видят — прямо к ним через покосную лужайку идет женщина. Ребята сперва этого в примету не взяли. Мало ли женщин в лесу в эту пору: кто за ягодами, кто по покосным делам. Одно показалось им непривычным: идет, как плывет, совсем легко. Поближе подходить стала, ребята разглядели — ни один цветок, ни одна травинка под ней не согнутся. И то углядели, что с правой стороны от нее золотое облачко колышется, а с левой — черное. Ребята и уговорились:

— Отвернемся. Не будем смотреть! А то опять до драки доведет.

Так и сделали. Повернулись спинами к женщине, сидят и глаза зажмурили. Вдруг их подняло. Открыли глаза, видят — сидят на том же месте, только примятая трава поднялась, а кругом два широких обруча, один золотой, другой чернокаменный. Видно, женщина обошла их кругом да из рукавов и насыпала. Ребята кинулись бежать, да золотой обруч не пускает: как перешагивать — он поднимется, и поднырнуть тоже не дает. Женщина смеется:

Из моих кругов никто не выйдет, если сама не уберу.

Тут Лейко с Ланком взмолились:

— Тетенька, мы тебя не звали.

— А я, — отвечает, — сама пришла поглядеть на охотников добыть золото без работы.

Ребята просят:

— Отпусти, тетенька, мы больше не будем. И без того два раза подрались из-за тебя!

— Не всякая, — говорит, — драка человеку в покор, за иную и наградить можно. Вы по-хорошему дрались. Не из-за корысти либо жадности, а друг дружку охраняли. Недаром золотым обручем от черной беды вас отгородила. Хочу еще испытать.

Насыпала из правого рукава золотого песку, из левого черной пыли, смешала на ладони, и стала у нее плитка черно-золотого камня. Женщина эту плитку прочертила ногтем, и она распалась на две ровнешенькие половинки. Женщина подала половинки ребятам и говорит:

— Коли который хорошее другому задумает, у того плиточка золотой станет, коли пустяк — выйдет бросовый камешок.

У ребят давно на совести лежало, что они Марьюшку сильно обидели. Она хоть с той поры ничего им не говаривала, а ребята видели: стала она вовсе невеселая. Теперь ребята про это и вспомнили, и каждый пожелал:

— Хоть бы поскорее прозвище Голубкова невеста забылось и вышла бы Марьюшка замуж!

Пожелали так, и плиточки у обоих стали золотые. Женщина улыбнулась:

— Хорошо подумали. Вот вам за это награда.

И подает им по маленькому кожаному кошельку с ременной завязкой.

— Тут, — говорит, — золотой песок. Если большие станут спрашивать, где взяли, скажите прямо: «Голубая змейка дала, да больше ходить за этим не велела». Не посмеют дальше разузнавать.

Поставила женщина обручи на ребро, облокотилась на золотой правой рукой, на черный — левой и покатила по покосной лужайке. Ребята глядят — не женщина это, а голубая змейка, и обручи в пыль перешли. Правый — в золотую, левый — в черную.

Постояли ребята, запрятали свои золотые плиточки да кошелечки по карманам и пошли домой. Только Ланко промолвил:

— Не жирно все-таки отвалила нам золотого песку.

Лейко на это и говорит:

— Столько, видно, заслужили.

Дорогой Лейко чует — сильно потяжелело у него в кармане. Еле вытащил свой кошелек,- до того он вырос. Спрашивает у Ланка:

— У тебя тоже кошелек вырос?

— Нет, — отвечает, — такой же, как был.

Лейку неловко показалось перед дружком, что песку у них не поровну, он и говорит:

— Давай отсыплю тебе.

— Ну что ж, — отвечает, — отсыпь, если не жалко. Сели ребята близ дороги, развязали свои кошельки, хотели выровнять, да не вышло. Возьмет Лейко из своего кошелька горсточку золотого песка, а он в черную пыль перекинется. Ланко тогда и говорит:

— Может, все-то опять обман.

Взял шепотку из своего кошелька. Песок как песок, настоящий золотой. Высыпал щепотку Лейку в кошелек — перемены не вышло. Тогда Ланко и понял: обделила его голубая змейка за то, что пожадничал на даровщину. Сказал об этом Лейку, и кошелек на глазах стал прибывать. Домой пришли оба с полнехонькими кошельками, отдали свой песок и золотые плиточки семейным и рассказали, как голубая змейка велела.

Все, понятно, радуются, а у Лейка в доме еще новость: к Марьюшке приехали сваты из другого села. Марьюшка веселехонька бегает, и рот у нее в полной исправе. От радости, то ли? Жених верно какой-то чубарый волосом, а парень веселый, к ребятам ласковый. Скоренько с ним сдружились.

Голубую змейку с той поры ребята никогда не вызывали. Поняли, что она сама наградой прикатит, если заслужишь, и оба удачливы в своих делах были. Видно, помнила их змейка и черный свой обруч от них золотым отделяла.

Видео: Голубая змейка

Жил-был крестьянин. У него был сын. Он жил с отцом, наконец ушел от него на все четыре стороны.

Долго он шел и, наконец, в лесу увидел трехэтажный дом. Он вошел в него. Видит, сидит старуха. Она спросила: «Зачем ты сюда, дитятко? Змей прилетит и съест тебя».

Но парень не испугался: «Что будет, то и будь». Старуха спрятала его за печку.

Вскоре приходит змей и говорит: «Фу-фу, русским духом несет».- «Ты летал по белому свету да русского духу нахватал, а здесь и муха не смеет пролететь».

Когда змей пришел в хорошее состояние духа, старуха стала просить: «Не ешь человека, пусть он будет твоим меньшим братом».- «Если он сильнее меня, пусть будет моим старшим братом, а если слабее - пусть будет младшим братом».

Когда крестьянский сын вышел из-за печки, змей вступил с ним в борьбу, силы пробовать. Змей сразу поборол и сказал: «Будь меньшим моим братом». И отдал ему ключи от амбаров и приказал ему ходить во все амбары, кроме трех, в которые змей запретил входить.

На другой день змей ушел. Крестьянский сын не входил в те амбары, в которые дозволил змей, а пошел в запрещенные амбары, сказав: «Что будет, то и будь». В первом амбаре он нашел девицу, которая шила рубашку. Девица сказала: «Зачем ты сюда вошел, Иван, змей прилетит и съест тебя». Девица была одета в тонкую рубашку, сквозь которую было видно ее тельцо, а сквозь тельцо косточки видны, сквозь косточки мозг видно, как из косточки в косточку мозгочек переливается. Эта девица сидит тут тридцать лет.

Он запер ее и пошел в другой. И в этом амбаре оказалась девица, которая шила рубашку. Она задала ему такой же вопрос, как и первая. «Чтобы спастись тебе, поди в третий амбар - там по правую руку стоит сильная вода, по левую слабая. У сильной воды на блюде лежит арбуз сильный, а у слабой воды на блюде лежит слабый арбуз».

Крестьянский сын вошел в третий амбар и стал пить сильную воду и есть сильный арбуз. Он выпил почти всю воду и съел почти весь арбуз и стал таким силачом, что под ним затрясся амбар. Он взял в сильную воду налил слабой воды, а вместо сильного арбуза подложил слабый. Затворив амбар, он пошел к старухе и пал ей в ноги, прося прощения за то, что он выпил воду. Старуха не прощала, но, наконец, простила.

Он вышел из дому и пошел по двору. Посредине двора он заметил чугунную западню. Он отворил ее и увидел, что стоит конь на двенадцати цепях и на двенадцати замках. Крестьянский сын спустился и пошел к этому коню. Конь сказал ему: «Зачем ты вошел? Змей сейчас придет и съест тебя». Парень отвечал: «Я его не боюсь». Конь попросил его отковать цепи, отомкнуть замки, посадил на себя и сказал: «Поезжай на мне; если ты усидишь на мне, значит, можешь бороться со змеем, а если не усидишь, я тебя убью».

Крестьянский сын поехал, но не мог усидеть и упал, но снова сел и поскакал. Конь уронил седока и в другой раз, седок сел и в третий раз, и так крепко, что конь скакал через леса, горы и не мог сронить ездока, и сказал ему: «Ты в два раза сильнее змея». И повез его домой к змею.

Конь встал в прежнее место, а парень спустился, запер коня на двенадцать замков и приковал на двенадцать цепей. Конь обратил парня в ячменное зернышко и положил под свое копыто.

Прилетел змей, узнал от старухи, что его младший брат побывал в запрещенных амбарах, и стал искать его, но найти нигде не мог. Змей отворил западню и вошел к коню: «Скажи мне, верный конь, всю сущую правду, где мой меньший брат?» Конь спросил: «Не есть ли ты его хочешь?» Змей сказал: «Я его съем за то, что он меня не слушался». Конь сказал: «Он тебя сильнее в два раза». И после этих слов поднял копыто, сказав: «Выходи».

Как выскочит парень, так вся земля задрожала. Змей испугался, попросил его быть старшим братом, а себя назвал младшим.

Любезный друг, нам хочется верить, что читать сказку "Сказка про змею (Армянская сказка)" тебе будет интересно и увлекательно. Поразительно то, что сочувствием, состраданием, крепкой дружбой и непоколебимой волей, герою всегда удается разрешить все беды и напасти. "Добро всегда побеждает зло" - на этом фундаменте созиждится, подобные данному и это творение, с ранних лет закладывая основу нашего миропонимания. Зачастую вызывают умиление диалоги героев, они полны незлобия, доброты, прямоты и с их помощью вырисовывается иная картина реальности. Все описания окружающей среды созданы и изложены с чувством глубочайшей любви и признательности к объекту изложения и создания. Все образы просты, обыденны и не вызывают юношеского непонимания, ведь мы сталкиваемся с ними ежедневно в нашем быту. Народное предание не может потерять своей насущости, в силу незыблемости таких понятий как: дружба, сострадание, мужество, отвага, любовь и жертвенность. Сказка "Сказка про змею (Армянская сказка)" читать бесплатно онлайн однозначно стоит, в ней много добра, любви и целомудрия, что полезно для воспитания юной особи.

Ж ил-был в давние времена один крестьянин с большой семьёй куча детей, мал мала меньше. Был он таким бедным, что хоть иди и милостыню проси. Работал он от зари до зари, а заработка его не хватало, чтобы семью прокормить. Однажды, вечером говорит крестьянин жене:
— Слушай, жена, завтра утром отправлюсь я странствовать по свету. Буду работу искать, может, вам с детьми на пропитание заработаю.
Шёл он пять дней и пять ночей, дошёл до богатого города. Ни единой души знакомой в этом городе у него не было. Долго слонялся крестьянин по улицам, вдруг видит: на одном из балконов стоит богато одетая женщина.
— Эй, парень, — говорит она ему, — ну-ка поднимись ко мне, поговорим.
Обрадовался крестьянин, подумал: «Наверно, работа есть в этом доме!»
Поднялся он наверх и остановился на последней ступеньке.
— Что стоишь? — приглашает его женщина. — Не стой, заходи в комнаты.
Крестьянин смутился.
— Ханум, зачем я в комнаты пойду? Если есть у тебя работа, давай тут договоримся.
— Да заходи, не стесняйся, гостем будешь.
Зашёл крестьянин, а женщина эта усадила его на подушки, стала вином угощать, разными яствами. А в вино добавила она порошок, от которого крестьянин всё забыл: и что он беден, и что детей у него куча — мал мала меньше. Ели они, пили, а когда наелись-напились, говорит эта женщина:
— Женись на мне, будем жить-поживать, у меня добра много, десять лавок на базаре, десять домов в городе, десять сундуков всякого добра.
— Что ж, — говорит крестьянин, забывший обо всём на свете, — давай поженимся.
— Иди за священником, — велит женщина. — Только пока мы не повенчались, скажу, а ты запомни: я не ем мяса. А потому мяса в дом никогда не приноси. Если тебе самому захочется, съешь на базаре шашлык или кябаб.
— Пусть будет по-твоему, — говорит крестьянин. Поженились они и прожили вместе три года.
Вот как-то раз приехал в их город богатый купец из Стамбула и навёз оттуда всяких вещей видимо-невидимо. Вошёл крестьянин к купцу в лавку и говорит:
— Дай мне что-нибудь хорошее из того, что у тебя есть, хочу своей жене подарок сделать.
— Вот, — говорит купец, — лучше и не придумаешь: шёлковая рубашка, расшитая жемчугом.
Принёс крестьянин рубашку домой.
— Погляди, — говорит, — жена, какой дивный подарок я тебе принёс. Возьми-ка примерь эту рубашку, расшитую жемчугом.
— Ни за что, — говорит жена.
— Почему? — удивился муж. — Думаешь, слишком дорогая? Не бойся, мне денег не жалко, надень, прошу тебя.
Нахмурилась жена.
— Ты хочешь моей смерти?—говорит она.—Тогда ладно, надену.
— Нет, нет! — замахал руками крестьянин. — Если так, не надо.
И понёс рубашку, шитую жемчугом, назад к купцу.
— Что, — спрашивает купец, — мала она твоей жене?
— Да нет, — говорит. — Что-то она этой рубашки боится. — Ах, так! — говорит купец. — Значит, твоя жена змея!
— Что ты говоришь! Как это женщина может быть змеёй?
— Наивный ты человек, — говорит купец. — Уж я-то изъездил весь белый свет, я-то знаю. А скажи-ка, жена ест мясо?
— Нет, — говорит крестьянин, — даже запаха не переносит.
Покачал купец головой, поохал, а потом и говорит:
— И сомнений нет в том, что змея. Я об этой женщине от одного странника слыхал. Три года ты с ней прожил, и ещё три года сроку она тебе положила. Многих мужчин она так извела. Проживёт с ними шесть лет, а потом и губит. Она и богатство себе так нажила: забирала себе добро своих погубленных мужей.
— Спаси меня, добрый человек, — взмолился крестьянин. — Научи, что мне теперь делать?
— Ладно,— говорит купец,— научу. Пойди на базар, купи кусок хорошей, жирной баранины и принеси домой. Вели жене сделать шашлык. А когда есть будешь, упроси её съесть за компанию хоть кусочек. Как только она выйдет за чем-нибудь из дому, выпей всю воду, какая есть, и только в одном маленьком кувшинчике оставь немного и подвесь под самый потолок. И посмотри, что будет. А наутро опять приходи ко мне.
Так всё этот крестьянин и сделал. А ночью проснулся и видит: шарит его жена в темноте, ищет воды, мучает её жажда. Вдруг увидала она кувшин над самым потолком. Вытянулась она тут, как змея, и голова сразу стала у неё змеиная, дотянулась до самого потолка, напилась и обратно втянулась. Убедился крестьянин, что купец говорил правду.
Пошёл он утром к купцу и рассказал всё как было.
— А разве я тебе не говорил, что она змея? — отвечает купец. — Теперь слушай. Придёшь домой и скажешь жене: «Испеки-ка мне гату, милая жёнушка. Уже три года, как мы с тобой женаты, а ты ни разу гаты не пекла, побалуй мужа хоть разок». Как только она тонир растопит и гату на стенки тонира лепить станет, хватай её за ноги, кидай в тонир и закрывай крышку. Через час открывай — достанешь два обуглившихся кусочка теста. Один возьми себе, а другой мне принеси.
[Гата — сдобный пирог с начинкой.]
Пришёл крестьянин домой. Говорит:
— Жена, что-то душа сладенькой гаты просит, испеки мне парочку.
— Ладно, — отвечает жена.
Приготовила всё, как надо. И только стала лепёшки на горячие стенки тонира лепить, муж раз её за ноги, швырнул на горячие угли и крышку закрыл. Стал он через час обуглившиеся кусочки теста вынимать, весь золой перепачкался. Вымыл руки, и что же он видит? И вода в тазу в золото превратилась, и таз золотым сделался.
Понял крестьянин, какое ему в руки богатство пришло. И тут увидел он в золотой вазе дом свой, жену и детей, схватился он за голову и тут же всё вспомнил. Отдал он купцу большой кусок золота, другой оставил себе и отправился на родину.
Приехал он домой в сумерки, жена открывает дверь и спрашивает:
— Что ты, путник, хочешь от бедной вдовы?
— Да какая же ты вдова? — воскликнул крестьянин.— Разве не узнаёшь меня?
Жена поглядела, а это её муж.
— Добро пожаловать, — говорит. — Где же ты был так долго?
Отвечает ей крестьянин:
— Долго был да много нажил. Собирай детей, хватит в деревне мучаться, спину гнуть. Переедем в город.
— Да что ты, — говорит жена, — как при нашей бедности в городе жить?
— Не беспокойся, жена, — говорит ей крестьянин. — У меня теперь столько золота, что и нам с тобой, и детям, и внукам нашим хватит.
Собрались они да и уехали в город, купили новый, богатый дом, так и зажили спокойно и счастливо.
С неба упало три яблока: одно — тому, кто сказку рассказал; другое— тому, кто сказку слушал; а третье —тому, кто всё на ус намотал.

Слушай, жена, завтра утром отправлюсь я странствовать по свету. Буду работу искать, может, вам с детьми на пропитание заработаю.

Эй, парень, - говорит она ему, - ну-ка поднимись ко мне, поговорим.

Обрадовался крестьянин, подумал: «Наверно, работа есть в этом доме!»

Поднялся он наверх и остановился на последней ступеньке.

Что стоишь? - приглашает его женщина. - Не стой, заходи в комнаты.

Крестьянин смутился.

Ханум, зачем я в комнаты пойду? Если есть у тебя работа, давай тут договоримся.

Да заходи, не стесняйся, гостем будешь.

Зашёл крестьянин, а женщина эта усадила его на подушки, стала вином угощать, разными яствами. А в вино добавила она порошок, от которого крестьянин всё забыл: и что он беден, и что детей у него куча - мал мала меньше. Ели они, пили, а когда наелись-напились, говорит эта женщина:

Женись на мне, будем жить-поживать, у меня добра много, десять лавок на базаре, десять домов в городе, десять сундуков всякого добра.

Что ж, - говорит крестьянин, забывший обо всём на свете, - давай поженимся.

Иди за священником, - велит женщина. - Только пока мы не повенчались, скажу, а ты запомни: я не ем мяса. А потому мяса в дом никогда не приноси. Если тебе самому захочется, съешь на базаре шашлык или кябаб.

Пусть будет по-твоему, - говорит крестьянин. Поженились они и прожили вместе три года.

Дай мне что-нибудь хорошее из того, что у тебя есть, хочу своей жене подарок сделать.

Вот, - говорит купец, - лучше и не придумаешь: шёлковая рубашка, расшитая жемчугом.

Принёс крестьянин рубашку домой.

Погляди, - говорит, - жена, какой дивный подарок я тебе принёс. Возьми-ка примерь эту рубашку, расшитую жемчугом.

Ни за что, - говорит жена.

Почему? - удивился муж. - Думаешь, слишком дорогая? Не бойся, мне денег не жалко, надень, прошу тебя.

Нахмурилась жена.

Ты хочешь моей смерти?-говорит она.-Тогда ладно, надену.

Нет, нет! - замахал руками крестьянин. - Если так, не надо.

И понёс рубашку, шитую жемчугом, назад к купцу.

Что, - спрашивает купец, - мала она твоей жене?

Да нет, - говорит. - Что-то она этой рубашки боится. - Ах, так! - говорит купец. - Значит, твоя жена змея!

осказках.ру - сайт

Что ты говоришь! Как это женщина может быть змеёй?

Наивный ты человек, - говорит купец. - Уж я-то изъездил весь белый свет, я-то знаю. А скажи-ка, жена ест мясо?

Нет, - говорит крестьянин, - даже запаха не переносит.

Покачал купец головой, поохал, а потом и говорит:

И сомнений нет в том, что змея. Я об этой женщине от одного странника слыхал. Три года ты с ней прожил, и ещё три года сроку она тебе положила. Многих мужчин она так извела. Проживёт с ними шесть лет, а потом и губит. Она и богатство себе так нажила: забирала себе добро своих погубленных мужей.

Спаси меня, добрый человек, - взмолился крестьянин. - Научи, что мне теперь делать?

Ладно,- говорит купец,- научу. Пойди на базар, купи кусок хорошей, жирной баранины и принеси домой. Вели жене сделать шашлык. А когда есть будешь, упроси её съесть за компанию хоть кусочек. Как только она выйдет за чем-нибудь из дому, выпей всю воду, какая есть, и только в одном маленьком кувшинчике оставь немного и подвесь под самый потолок. И посмотри, что будет. А наутро опять приходи ко мне.

Пошёл он утром к купцу и рассказал всё как было.

А разве я тебе не говорил, что она змея? - отвечает купец. - Теперь слушай. Придёшь домой и скажешь жене: «Испеки-ка мне гату 1, милая жёнушка. Уже три года, как мы с тобой женаты, а ты ни разу гаты не пекла, побалуй мужа хоть разок». Как только она тонир растопит и гату на стенки тонира лепить станет, хватай её за ноги, кидай в тонир и закрывай крышку. Через час открывай - достанешь два обуглившихся кусочка теста. Один возьми себе, а другой мне принеси.

Пришёл крестьянин домой. Говорит:

Жена, что-то душа сладенькой гаты просит, испеки мне парочку.

Ладно, - отвечает жена.

Приехал он домой в сумерки, жена открывает дверь и спрашивает:

Что ты, путник, хочешь от бедной вдовы?

Да какая же ты вдова? - воскликнул крестьянин.- Разве не узнаёшь меня?

Жена поглядела, а это её муж.

Добро пожаловать, - говорит. - Где же ты был так долго?

Отвечает ей крестьянин:

Долго был да много нажил. Собирай детей, хватит в деревне мучаться, спину гнуть. Переедем в город.

Да что ты, - говорит жена, - как при нашей бедности в городе жить?

Не беспокойся, жена, - говорит ей крестьянин. - У меня теперь столько золота, что и нам с тобой, и детям, и внукам нашим хватит.